Быть мамой...

Я много рассуждаю на тему материнства, но свои мысли на эту тему я больше складирую в себе, хотя, нужно исправлять подобную практику. Но сегодня я хочу поделиться с вами прекрасной статьей одной прекрасной мамы троих деток... Такие семьи называют многодетными, хотя я всего лишь а одном шаге (в одном малыше) от "многодетности", но пока мои два разбойника меня ВСЕЦЕЛО устраивают и о третьем нет времени даже задуматься... Хотя, я думаю, что мало кто задумывается о третьем, четвертом и даже втором и первом, т.к. случается это чудо именно в нужное для каждого время (даже если нам кажется, что время НЕподходящее).

Итак, мысли, которые меня всецело покорили своей простотой и правдивостью... т.к. я чувствую каждую из них ...

- Семейная жизнь очень похожа на монашескую и никуда ехать не надо. Послушание, долготерпение, любовь, милость…А когда дети маленькие, да бесконечные болезни, да невозможность никуда уйти от всего этого – просто скит да и только!

- …Удивительная фраза попалась на днях: «Я была очень хорошей матерью, пока у меня не родились собственные дети».

- Давно, еще в конце прошлого века, Симон Львович Соловейчик описал образ «детного человека», которому всегда есть дело до всего, что происходит с детьми. Его мир наполнен детством, при этом он сам остается взрослым. Но как же трудно быть таким «детным человеком» не иногда, не на уроке, не в четырех четвертях учебного года, не в пределах лагерной смены, а дома, двадцать четыре часа в сутки, без отпусков и выходных. Родительство – трудная школа ежедневной любви, каникул в ней не бывает.

-  Оказывается, вот что легко: побыть рядом в течение восьми (или даже десяти) часов рабочего учительского времени, а потом уйти в свои мысли, оценивать полученное в наблюдениях, услышанное в общении. Словом, предаться привычному интеллектуальному комфорту. А еще лучше – тут же, по свежим следам, черкнуть эти наблюдения на бумагу.
И совсем другое дело, когда нужно любить 24 часа в сутки (или восемнадцать, если малыш здоров и удается нормально поспать). Когда на твое время, на тебя саму дитя претендует целиком, не желая мириться с твоими трусливыми придумками отдыха себе – сбегать хотя бы в магазин, но без тебя, дорогой малыш. Вот это все трудно.
Еще труднее пытаться честно описывать нашу жизнь и думать над ней. Тут же скрип открывающейся двери: «Мама, я проснулась!» Неужели два часа дневного детского сна уже миновали? Пытаешься наспех допечатать хоть кусочек текста, но чадо не соглашается, карабкаясь на колени, нажимает кнопки клавиатуры, смешивая свои случайные буквы с моими, такими подобранными по смыслу. Мысль истончается, улетает, глупеет. Нечего искать уловки. Пора заняться прямым делом – не писать про любовь, а опять любить. Тысячи секунд в день жить жизнью ребенка.

-  Настоящее чудо — эта гармония пропорций материнского и младенческого тела. Какие «силы природы» могли бы с такой любовью и доброй фантазией позаботиться о том, чтобы и маме, и малышу было хорошо? Я уж не говорю о том, как трогательно заботливо устроено материнское лоно, носящее младенца. Кто из нас с такой нежностью и мудростью может устроить детскую комнатку или построить дом? А Господь может. И не комнатку, и не дом. А – человека, конструкцию весьма сложную и капризную.

-  «Все в мире напоминает нам о Боге», — говорил афонский старец Паисий. Только как легко мы об этом забываем в суете дней, как стремимся к чудесам, которые разом преобразили бы нашу жизнь. А они вот, рядом. Как и первый снег, и мартовский дождь, и июньская радуга. Только мы их часто не замечаем, привыкли.
Страшно сказать, даже к детям привыкаешь, когда они подрастают. Перестаешь эту чудесность замечать. Все тверже и требовательнее звучит голос взрослого, говорящего с подросшим ребенком. А чудо-то никуда не делось. Ну тогда вот вам снова малыш, растапливайте снова свое сердце.

- Удивительно, как легко продолжаешь жить интересами собственной жизни, имея на руках одного и даже двух детей. Конечно, заботы, болезни, но как-то быстро приспосабливаешься ко всему этому и умудряешься все-таки выкраивать личное время.

-  …Дочкины капризы и конфликты — ежедневные и ежечасные, особенно болезненно воспринимаемые по контрасту с мирно сопящим в колыбельке младшим братом. Два с половиной — три года – просто какое-то непрестанное испытание любви на прочность, курсы повышения родительской квалификации.
А что если у меня не получается договориться и мирно жить с дочкой не из-за нее, а из-за меня? Что если ее капризы – следствие моего постоянного напряжения и недовольства? Что если это наивный детский способ вернуть себе прежнюю, веселую маму, способную часами играть, петь, рисовать, а не прятаться за люлькой или компьютером? Похоже, это на самом деле так.

-  Подспудно накапливается раздражение. Раздражение на собственных любимых детей, вдруг помешавших осуществлению планов. Анна тут же реагирует ответными капризами. А ведь это она у меня учится. Что, как не взрослая форма капризов, мое раздражение – ведь и я не получаю того, чего хочу! Ничего себе! Но как, как все-таки соединить счастливое материнство и неустанное желание думать и писать?
Но только отложишь все попытки что-нибудь записать, как вдруг, совершенно неожиданно, дети засыпают разом и появляются те самые полтора часа, за которые можно горы свернуть. Душа успокаивается, просыпающиеся дети видят сияющую, добрую маму. Мы идем гулять. Светит солнце.

- Удивительно, но со вторым и с третьим малышом намного легче, чем с первым. И, наверное, не потому, что еще не забылись премудрости ежедневного ухода за младенцем, что руки сами привычно проделывают бесконечные манипуляции с одежками, кремами, памперсами. Просто как-то больше доверяешь наши жизни Богу и, как следствие, меньше дергаешься по пустякам. К их разряду, кстати, вдруг оказалось отнесено многое, что так безумно волновало с первым малышом. А теперь только улыбаешься, вспоминая.

- А ведь и правда – никогда и никто не учил просто быть рядом, откликаться, жить чужой жизнью как своей. Все больше — давали знания, учили профессии, домоводству, на худой конец. А главное оказалось – вот это. Вынашивать человека в сердце, как вынашивала в утробе. Принимать целиком и любить несмотря ни на что. Оттого и стараешься хоть иногда сбежать из дома во внешний мир, что дети, особенно маленькие, требуют общения не на поверхности — такого вежливого, необременительного, как принято у воспитанных людей — а из глубины. Им нужно все твое существо, а не прочитанная книжка, не новая игрушка, даже не игра – и ты бежишь. С непривычки так глубоко жить другим человеком. (!!!!)

Всю статью можно почитать здесь